Оранжевый цвет радуги - Страница 90

ГЛАВА 24

Перед палаткой, все той же, в которой мне довелось ночевать один раз, я замерла в нерешительности. Опять вместе жить и вместе… спать?

– Алеся? – позвал меня Акир.

Я страдальчески поморщилась, не зная, как озвучить свои мысли. Все решил за меня Яшка. Шустрый ящер захихикал, ткнулся носиком мне в ухо, примерился и прыгнул на командора. Тот едва успел подставить руки.

– Яш, ты что? – не понял ниоки передвижений моего питомца.

А Яшка, не обратив внимания на вопрос, шустро припустил вниз по телу мужчины. Спустился к поясу, сначала свернул к ноге, но потом заметил черный длинный хвост, и не успел Акир опомниться, как маленький оранжевый хулиган по его хвосту съехал на землю, как по канату. После чего помчался к палатке. Моментально вскарабкался вверх и демонстративно ткнул лапкой в замочек молнии, намекая, что нужно уже, в конце-то концов, пустить его внутрь. А то стоят тут, понимаешь ли!

– Предатель! – проворчала я, глядя в бесстыжий правый глаз Яшки. Левый он заворотил куда-то назад. Собственно, посмотреть сразу в два его глаза – это вообще невыполнимая задача. Мне за все время удалось это только однажды.

Акир, до которого дошла ситуация, рассмеялся и легонько приобнял меня за плечи.

– Пойдем, Алеся. Яша тебя любит и плохого не посоветует.

Вот так я и очутилась снова на планете, древней родине ниоки, в одной палатке со своим как бы мужем и маленьким ящером Яшкой.

Как оказалось, боялась зря. Вечером долго маялась, не решаясь лечь в постель. Яша уже давно спал, а я все сидела с планшетом. Акир отсутствовал весь день, а я заново обживалась в лагере, общалась с народом и рассказывала Тарри и другим женщинам, чем занималась все это время. Наконец поздно ночью легла спать. И проснулась только на рассвете – оттого, что затекла рука. Повозившись, перевернулась и замерла. Рядом спал командор. Не знаю, когда он вернулся, но укладывался спать Акир так тихо, что меня не разбудил. Сейчас он крепко спал, положив на меня одну руку и хвост.

Несколько минут рассматривала его спящее лицо. Тени от ресниц, черные дуги бровей, ровный нос, упрямый подбородок. Потом любовалась кошачьими ушками… И снова заснула. А когда проснулась окончательно, мужчины уже не было в палатке.

После завтрака, когда сидела на складном стульчике у палатки, меня нашел один из помощников Акира, немолодой мужчина, которого я знала. Мы неоднократно сталкивались на «Грозовой птице», и я делала его портретные снимки для семьи. Да и в той злосчастной поездке в заброшенный город он был среди прочих.

– Алеся, доброе утро, – поздоровался он со мной. – Ты уже освободилась?

– Да, Хинард. Ты что-то хотел?

– Меня командор попросил за тобой приглядывать. Волнуется, чтобы с тобой чего-нибудь не случилось.

– О! – растерянно протянула я. Почему-то думала, что ко мне, как обычно, приставят Майки.

– Ты уж прости, Алеся, – заговорщицки понизил голос Хинард, – но нельзя так пугать мужа! Он ужасно переживал, пока мы тебя искали. А испуганный, нервный и злой ниоки – это, девочка… В общем, давай ты больше не будешь теряться, ладно? Просим тебя от лица всей экспедиции.

– Н-ну… – снова промямлила я.

– Вот и хорошо, – по-своему понял он мое мычание. – Ты бери свою аппаратуру и что еще нужно, и полетим.

Я рысью помчалась внутрь палатки за сумкой с голографером и альбомом, подцепила спящего Яшку и выбежала к ожидавшему меня мужчине.

А потом мы летели к городу. Я, Хинард и еще несколько мужчин. Командор был где-то там же, только улетел рано утром.

– Хинард, а ничего, что тебя заставили за мной следить? – спросила я у своего охранника или телохранителя. Уж не знаю, как назвать его роль при мне.

– Нормально, – пожал он плечами – Ты будешь своими делами заниматься, а я своими. Пока ты снимаешь или рисуешь, я буду брать пробы и образцы.

Так и полетели дни. Я рисовала, делала снимки, снова рисовала. По вечерам все, что наснимала за день, сортировала на переносном компьютере, или, как их тут называли, – информационном блоке. Удаляла лишнее, архивировала удачное. Общалась с народом…

Акира я видела только по ночам. Он возвращался, когда я уже спала, и снова уходил, когда я еще спала. А днем мы за все это время не столкнулись ни разу. И только в постели, если вдруг я просыпалась ночью, какое-то время смотрела на него спящего. Он обнимал меня во сне и, если я пыталась отодвинуться, крепче прижимал к себе. К концу недели я смирилась с таким положением вещей и даже привыкла к тому, что на меня кладут хвост, собственнически подтаскивают под бочок и тихо дышат в шею.

С одной стороны, я была рада такому положению вещей. А с другой… становилось как-то обидно. Я ему больше не нравлюсь? Или вообще не нравилась, а только мой запах толкал его на заигрывания? Или он так занят, что на жену, которой я ему якобы являюсь, нет времени и не возникает желания хотя бы поговорить с ней? И как, интересно, я должна узнавать его лучше, если все наше общение сводится к тому, что он сопит мне в ухо во сне? А меня узнать? Хотя что это я? Как можно меня узнать, если я сама о себе ничего не знаю. В общем, обидно!!!

А еще я постоянно думала об Акире. Где он? Что он? Почему не хочет меня видеть? Разбудить его ночью у меня не хватало духа. А утром он сбегал.

Да еще Тарри подлила масла в огонь. Мы как-то сидели вечером и болтали в женской компании. Я им показывала снимки из храма, и, естественно, разговоры перешли на плотскую сторону любви и отношений. Девушки смеялись, смущались, рассматривая то, что я им демонстрировала, и прикидывали, а они так смогли бы? И вдруг Тарри выдала мне: